Ингридиенты:
- бифштекс - 4 шт.
- чеснок - 1 зубчик
- растительное масло - 3 ст.л.
- лук репчатый - 1 шт.
- сладкий перец (стручок) - 4 шт.
- помидоры - 4 шт.
- перец, соль - по вкусу.
Бифштекс натереть чесноком, посолить и обжарить в сильно разогретом масле так, чтобы внутри мясо осталось светло-розовым. Затем снять бифштексы со сковороды положить в нее рубленый лук, промытые и очищенные от семян стручки сладкого перца. Тушить 10 минут, затем добавить разрезанные на 4 части помидоры. Все вместе слегка потушить, уложить на бифштексы и сейчас же подать на стол. Едят такие бифштексы с белым хлебом, картофельным пюре и зеленым салатом.
Центральным экспонатом местного исторического музея оказалось масштабное полотно, изображающее генерала Максимо Гомеса — героя десятилетней войны с Испанией за кубинскую независимость. Генерал был написан, разумеется, в виде двухметрового гренадера, упирающего огромную шпору на высоком ботфорте в бок циклопического битюга. На голове его была широкополая шляпа, за плечами развевался плащ, делающий героя совершенно неотличимым от Зорро в исполнении Дугласа Фэрбенкса. Вот только несколько неожиданно смотрелись висячие усы с узенькой бороденкой, напоминающие какого-то провинциального интеллигента вроде садовода Мичурина.
Неожиданности, впрочем, на том не заканчивались. Неподалеку от героического полотна обнаружилась стеклянная витрина, в которой был выставлен тот самый плащ. Судя по нему, генерал Максимо Гомес на самом деле был сухоньким узкоплечим мужчинкой ростом чуть ниже метра шестидесяти. Под плащом в той же витрине виднелись трогательно потертые замшевые полусапожки генерала, на вид они размера тридцать шестого, не более.
Однако экспонат из соседней витрины окончательно развеивал всякое недоумение посетителя. Здесь был выставлен именной револьвер героя, и, скажу я вам, доктор Фрейд бы такому револьверу сильно порадовался, ибо клиническая картина открывалась при его осмотре на всю свою глубину. Револьвер был чудовищного размера с шестигранным стволом длиной в полметра и представлял собой идеальную модель гипертрофированного мужского самолюбия в натуральную генеральскую величину.
Я вышел из полутемного вестибюля музея в полуденное городское пекло и пошел к центру города, в сторону площади Сан-Хуан-де-Диос. К тому моменту я уже знал, что здесь, посреди тропического острова, вдалеке от моря, куда никогда не долетает влажный бриз, нужно ходить медленно, стараясь не вдыхать раскаленный воздух слишком глубоко. А маршрут надо выбирать так, чтобы ни на секунду не покидать теневую сторону улицы.
Это был Камагуэй, город в геометрическом центре Кубы, пустой и оцепенелый среди адской залитой солнцем жары. Когда-то он родился приморским рыбацким городком, одним из первых основанным на острове европейскими поселенцами, но четыреста пятьдесят лет назад, когда мириться с бесконечными пиратскими набегами и грабежами стало невозможно, жители перенесли его вглубь суши. Три века спустя Камагуэй оказался столицей богатой скотоводческой провинции, а скучающие владельцы окрестных имений понастроили тут немыслимое количество театров, кабаре и казино, чтоб не надо было лишний раз тащиться со своими деньгами в Гавану или Сантьяго.
Все это колониальное великолепие, весь этот тропический Лас-Вегас 150-летней давности стоял теперь практически в руинах. Стены домов были так густо оплетены разнообразными плющами, циссусами и прочими лианами, что казалось, мощные их канаты проросли в каменную кладку, а местами сама толща этих стен состояла уже из одного только переплетения воздушных корней, плетей, ветвей и пыльных листьев. Растрескавшаяся краска крупной чешуей отставала от изъеденных жучком дверей и щелястых ставен. Мостовой во многих местах попросту не осталось. Тут и там виднелись подозрительные кучи щебенки, вполне способные оказаться остатками рухнувших фасадов. Даже кое-какие из прежде роскошных театральных залов превратились теперь в подобие курортных кинотеатров под открытым небом: крыши их давно провалились внутрь, а плюшевая обивка кресел и лож истлела под солнцем и дождями, обнажив дощатую основу.
Тем не менее эти руины были непередаваемо красивы, романтичны и увлекательны. Мне казалось, что я каким-то чудом протиснулся под обложку романа Маркеса и что сейчас, когда я наконец доберусь до центральной площади этого Макондо, мне предстоит нос к носу столкнуться с одним из бесчисленных Аурелиано или, может быть, разглядеть за приоткрывшейся ставней Ремедиос Прекрасную.
Просторная площадь оказалась, однако, совершенно безлюдна. Какое-то человеческое движение наблюдалось только на самом краю, под стенами старинного Госпиталя Сан-Хуан-де-Диос. Там, куда падала тень колокольни, стояла выкрашенная белой краской фанерная тележка на велосипедных колесах под выцветшим полотняным тентом. Над нею что-то такое колдовала пышная тетка в полосатом, словно старый матрас (скорее всего ровно из старого матраса и выкроенном) балахоне. Я подошел. Она продавала самодельные креольские сладости.
— Doucelette, — ласково сказала тетка, пододвигая мне аккуратный бумажный фунтик с блестящими светло-коричневыми кубиками, похожими на неровно наломанные твердые ириски. И сочно причмокнула пару раз губами, демонстрируя, как с этими штуками следует поступать.
Ах, ну да. Это же что-то из французского, должно быть: Гаити-то рядом, да и Мартиника с Гваделупой недалеко. Doucelette — это значит "сластена", "сладкоежка"...
Я заплатил. Doucelette оказался отчаянно сладким, в то же время отчетливо отдающим горькой нотой лаймовой цедры. Разгрызть его было невозможно, и он долго-долго таял на языке.
Девятнадцать лет спустя ясно помню я ту нежную горечь. И город помню со всеми его рухнувшими театрами и надеждами. И измученную, оголодавшую под Фиделем страну, где эти ириски оказались чуть ли не единственным товаром, который я видел в свободной уличной продаже.
С тех пор, говорят, кое-что изменилось. И туристы стали на Кубу ездить, и торговля чуть оживилась, и валюта стала ходить в открытую. И Камагуэй, если судить по интернетовским картинкам, чуть подкрасили, подлатали.
Но старый револьвер генерала Максимо Гомеса по-прежнему служит самым понятным и точным символом несчастий этой страны, оказавшейся жертвой честолюбия и жестокости овладевших ею маленьких, если присмотреться, закомплексованных мужчинок.
Я подожду. Я теперь даже и ириски те волшебные сам умею варить: попался рецепт в одной роскошной книжке с креольской кухней. Там и делов-то...
Надо в большую толстодонную сковороду с высокими бортами высыпать разом килограмм сахарного песку и, помешивая время от времени, дать ему расплавиться на довольно сильном огне. Едва он станет темнеть, вылить туда же банку сгущенного молока и полбанки (примерно стакан) молока кокосового. Смесь бурно вскипит, подняв шапку пены, потом опадет, и тут надо убавить огонь, чтобы варево только слегка побулькивало. Тут же, не мешкая, всыпать в эту адскую смесь мелко накрошенную цедру с одного лайма или кислого зеленого апельсина. Если есть стручок хорошей ванили — пригодится и он: разрезать вдоль, выскоблить кончиком ножа черные зернышки изнутри и тоже вмешать их в сироп. Если нет ванили, можно добавить пол чайной ложки свежемолотой корицы.
То, что получится в сковороде, уваривать на небольшом огне минут сорок, пока сироп не станет совсем густым, и вместо пены на поверхности его не будут появляться лишь редкие тяжелые пузыри. Когда сироп уже будет с трудом стекать с деревянной лопаточки, которой его почти непрерывно мешают, а капля его, выложенная на блюдце, будет мгновенно застывать в прочную тянучку цвета молочного шоколада, тогда и можно выключать.
Теперь застелить дно большого противня вощеной бумагой для выпечки, смазать ее слегка любым растительным маслом без запаха и вылить сироп ровным слоем в полсантиметра или чуть больше. Дать остыть, а когда почти совсем затвердеет, нарезать ножом на квадратики или ромбики и поставить на ночь в холодильник. Наутро наломать твердый блестящий пласт по вчерашним бороздкам на отдельные крупные ириски. Вот и все.
Пока морок, погрузивший далекий остров в оцепенение и нищету, наконец не отступит совсем, навсегда; пока люди, сублимирующие свои жалкие комплексы в огромных уродливых револьверах, которые они таскают — кто-то в кармане, а кто-то прямо в душе, — не оставят Кубу в покое, я туда не поеду. А чудесные креольские ириски Doucelette помогут мне удержать перед глазами видение странного полуразрушенного города, дремлющего далеко-далеко, на дальнем от меня краю Земли.
Креольские сладости Doucelette — на целую компанию детей и взрослых
Сахар 1 кг
Сгущенное молоко 400 г
Кокосовое молоко 1 стакан
Лайм или зеленый апельсин 1 шт.
Стручок ванили или молотая корица
Подсолнечное масло 1 ложка
http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=899049&ThemesID=1171 Сергей Пархоменко
Ингредиенты:
капуста - 1 вилокморковь - 0,5 кг
рассол:
0,5 л воды
1 ст.ложка сахара
0,5 ст. ложки соли
1/2 стакана растительного масла
1/2 ст. ложки уксуса
Приготовление:
1.Капусту пошинковать, морковь натереть на крупной терке, хорошо перемешать. Добавить мелко нарезанный чеснок, лавровый лист.
2. Залить горячим рассолом: на 0,5 л воды - 1 ст.ложка сахара + 0,5 ст. ложки соли, 1/2 стакана растительного масла, 1/2 ст. ложки уксуса.
3. Через сутки - капуста готова к употреблению.
взято отсюда: http://www.cookrooms.ru/recipes.php?id=4336
Ингредиенты:
ПОМИДОРЫ– отсчет всех прочих ингредиентов ведется, отталкиваясь от количества помидорной составляющей, в данном инфинитивном случае, 1 кг.
ЧЕСНОК – 3, 4 зубчика. Вернее, ЗУБА, клыка, бивня, потому что в дело должен пойти «крупнозернистый» чеснок сорта Москаль, простите и не подозревайте в национальной нетерпимости. Если по объективным причинам в месте вашей дислокации такая дичь не проживает, просто используйте мелкозубчатые сорта, но с поправкой на увеличение дозы.
ПЕРЕЦ САЛАТНЫЙ – красный, оранжевый, желтый – лишь бы яркий, радостный и солнечный, 1 крупный, непорочный в своей кондиции – без гнили, пятен и червоточин, с сочной мякотью.
СОЛЬ ПОВАРЕННАЯ – чайная ложка с горой. Какой высоты гора удержится на ложке – зависит только от сноровки солельщика, может, и Кордильеры с Аппалачами, чувство меры еще никто не отменял, следуйте внутреннему голосу.
ЛИСТ ХРЕНА – один или два сушеных (!) крупных листа
ВОДА – для рассола понадобится пол-литра обычной воды (H2O)
Приготовление:
Во дни оны, когда окончательно отшумело буйное летнее разноцветье и разновкусье, когда преодолены при дружном и массированном участии фитодекохтов и тинктур немилосердные последствия июне-июльско-августовских дисбактериозов, метеоризмов и прочих последствий роскошных фруктово-овощных кулинарных экзерсисов, что может разнообразить сирую рутину жизни обывателя, зябко греющего исхолодавшие лапки в уютном теплом чреве родной кухни-кормилицы? Только вид непраздных, заполненных соленьями, вареньями, сушеньями, квашеньями закромов. Баночки и банки разного калибра заманчиво и многообещающе улыбаются стеклянными ликами с полок, суля спасенье от голодной смерти, родственные и дружеские посиделки за непустым столом, заслуженные похвалы ратному подвигу хозяйки, которая есть надежа и оплот всего семейного и околосемейного бытия. А уж то, что именно на позднеосенний и зимний, с примыкающим к ним ранневесенним периоды приходится большинство любимых всеми праздников, требует от женщин особого напряга поварской жилки и недюжинной физической подготовки. Закаляться и вырабатывать выносливость нужно с детства. Гантели, пробежки, душ контрастный и душ Шарко сделают тело сильным и неуязвимым, а разум хладным и гибким, способным к компиляции и генерированию идей.
Вниманию всех неравнодушных предлагаю наш исконный, родной, как фамильная составляющая ДНК, рецепт (рожденный на гребне Высокой Волны Вдохновения, подобно самой Афродите, воссиявшей на заре из искристых и пенных морских вод) квашения помидоров. Хочется, конечно, рассыпаться мелким бисером в похвалах нетривиальному вкусу, а он таки ДА, нетривиальный, ласкающему взор виду, хоть помидор он помидор и есть, хоть в кетчуп его сотри. Кого в наше циничное и стремительное время можно удивить квашениной? Да хоть кого! Главное, и это не мною придумано, под каким соусом это будет подано. На всяк товар есть свой купец, на всякую фазу квашения помидоров есть свои едоки. Поэтому примите во внимание и мой посильный вклад в вопросе прокорма человечества, черпнула с самого дна кладезя своей женской мудрости.
Некрупные, лучше всего помидоры-черри или недоростки, приближающиеся к ним, в бурой или зарумяневшей стадии зрелости, порезать на половинчатые или же четвертные части от носика к хвостику. Не режьте черри (вопль, подобный «Не стреляйте белых лебедей»)!!! Черри просто надсеките слегка от носика и вглубь. Незыблемое правило – помидор должен быть ТВЕРДЫМ, и даже еще твердее. Чеснок и перец скрутить на мясорубке; часть (приблизительно одну треть) полученной массы выложить на дно посуды, где помидорам, подобно младенцу в колыбели, суждено обресть вкус, цвет и имя. Присыпать сушеным и перетертым листом хрена, начать заполнять помидорами, перемежая слоями чесночно-перечной подливки, но расходовать ее с таким расчетом, чтобы хватило на «кровельные» работы – покрыть размещенные в банке, бочке, ведре, кастрюльке «яблоки любви», они же золотые яблоки, плоды амура, томаты и проч. помидорных сородичей сугробом пестрого и ароматного, богатого фитонцидами крошева. Если у кого возникает вопрос – зачем хрен и почему хрен, отвечу: не столько для вкуса, сколько с другой, важнейшей целью – квасящиеся овощи часто, почти всегда, подвергаются поражению плесенью. Сухой хрен, вступая в единоборство со штаммом пеницилла, спасает наши заготовки от неминуемой гибели. Честь ему и хвала!!!
Когда, после должной заправки, помидоры выведены на орбиту, остается только залить их рассолом, накрыть крышкой, оставить в тепле и ждать момента истины. А он, как правило, наступает вскорости: первую пробу можно снимать уже через сутки, а через двое – потреблять в свое удовольствие. Ну а если готовые помидоры пристроить в прохладном месте и придерживаться умеренной тенденции в потреблении соленостей, запаса прочности хватить должно до Нового года, а то и дольше, сохранность гарантируется!
Примечание:
Что касается вкуса – он совершенно необычный, насыщенный, я бы даже сказала и не помидорно-овощной вовсе, а какой-то удивительно колбасный, во всяком случае, когда мне пришлось посетить однажды обитель убежденных вегетарианцев с банкой такого вот дива за пазухой, в их рядах сначала было недоверие и досмотр на предмет контрабанды недозволенных мясных изделий, потом же начался полнейший ажиотаж, требование рецепта, приношения все больших и больших помидорных доз… Во как бывает! Настоящий Ренессанс постигает всякого, приобщившегося к миру прекрасного посредством пития рассола, получаемого из-под таких вот овощечков, хотя и рассолом-то его называть грех – это самый настоящий коктейль, пряный, густой, приносящий вкусовое чувственное наслаждение, а также облегчающий жизнь некоторым категориям наших сограждан (и я вовсе не страдающих похмельем имею в виду, а … не помню научн. названия проблемы, в общем, стабильный слабительный эффект имеет).Название я дала из любви к искусству, а также к невяднущему персонажу графу Владиславу Цепешу, фотография же у меня, простите, весьма абстарктная, по-моему, переусердствовала с посудным граффити, видимо, кто-то из предков владел навыками хохломских единоборств, но, думаю, суть ясна – перед подачей на стол помидоры процеживают и, задрапировав подручными средствами, подают в красивой стеклянной посуде. Из красивой у меня был свободен кувшин, так что вот так вот…Помнится, некогда я была сражена наповал в киевском привокзальном ресторане видом квашеного дирижаблеподобного огурца, индиффирентно плавающего на барной стойке в сферическом стеклянном аквариуме. Годы прошли, а память жива! Каждому овощу – своя посуда!
Взято отсюда: http://www.cookrooms.ru/recipes.php?id=1552
